История языка: Гипотезы о происхождении языка

Гипотезы о происхождении языка

Был бы человек человеком, если бы не речь? Не зная иных примеров, мы даже не можем представить себе подобное – настолько язык глубоко встроен в наше бытие. Вероятно, поэтому с древних времен человечество ищет ответ на вопрос: как и главное почему появился язык у людей? Concepture разбирается с сутью вопроса и рассказывает о самых популярных теориях происхождения языка.

Проблема происхождения языка, в специальной литературе обозначенная сложным слово глоттогония (ударение на третью «о»), издавна занимает философов и филологов, а с некоторых пор и представителей естественных наук – палеоантропологов и этологов. Поэтому история знала множество самых разных «теорий» на этот счет. Причем теорий именно в кавычках, так как обычно предлагалась гипотеза, опирающаяся на какое-нибудь очевидное соображение об одной из функций языка, которое сложно было доказать или опровергнуть хотя бы косвенным способом.

Увы, мы не можем исследовать язык первобытного человека, чтобы сказать что-то определенное о его природе. Также довольно сложны и приблизительны данные о речевом оснащении ранних людей – о развитии зон мозга и эволюции речевого аппарата. Собственно, анализ современного языка и косвенная проверка нашими знаниями о поведении ископаемых гоминид – вот то, что остается нам. Ну и, конечно, всё то множество гипотез, что уже были высказаны ранее о тайне происхождения естественного человеческого языка.

Звук или жест?

Глоттогонические гипотезы довольно разнообразны, существует в том числе курьезные (например, внезапное появление языка у древнего человека). Для некоторых людей и сегодня актуальна вера в божественное происхождение языка – данная концепция лежит в основе таких религиозных учений как христианство, индуизм, конфуцианство. Схожей точки зрения придерживается и Платон, когда пишет в диалоге «Кратил», что устанавливать имена может только творец имен.

Научная картина мира современного человека ставит под сомнение какой-либо внешний источник возникновения речи. Если опустить идеи о внечеловеческом происхождении языка (Бог, инопланетный разум), можно выделить несколько основных гипотез генезиса языка, которые делятся на две большие группы.

Согласно первой группе, язык сразу возникает в вокально-звуковой форме. Сперва – в упрощенно-редуцированной вроде междометий, выкриков или звукоподражаний, а затем постепенно развиваясь в речь со слогами. Согласно второй теории, языком уже стоит считать некоторый набор жестов, который впоследствии и превращается в речевой знак, получающий звуковое выражение.

Стоит отметить, что у каждой теории есть свои плюсы и минусы. Например, звуковая теория с одной стороны демонстрирует выгоды языка как нового средства коммуникации: голос охватывает большее пространство, чем жест. С другой же стороны, она вызывает сомнения, так как у других приматов звуки не в особом почете, в то время как мимические и пантомимические движения очень широко представлены в коммуникации обезьян. Жестовая теория, однако, требует, чтобы первобытный человек имел очень развитый мозг, в котором уже запросто укладывается сложная система знаков и даже простой синтаксис.

Нужно также сказать, что по мнению ученых не годятся те телеологические объяснения эволюции человеческого вида, согласно которым развитие речевого аппарата было предрешено в сторону лучшего исполнения коммуникативной функции. В исследовании Хокетта и Эшера (Hockett C.F., R. Ascher) прямо говорится о том, что чисто теоретически эволюция могла задействовать для этого не гортань и диафрагму, а какой-нибудь из сфинктеров. Как добавляет к этому Леонид Борисович Вишняцкий – и с ним нельзя не согласиться – «остается лишь поблагодарить природу за то, что она не воспользовалась такой возможностью».

Наконец, стоит учитывать, что наши представления о поведении древних людей, а значит, и о функциях языка, могут быть серьезно искажены и осовременены.

Мы уже в значительной степени изменены языком, что можно сравнить с тысячами лет направленной селекции. Так, современные дети намного раньше пытаются начать говорить и в итоге обучаются этому, чем оказываются способны к орудийной деятельности или простым умозаключениям. Однако утверждать то же самое о наших предках было бы чересчур опрометчиво.

Помимо этого вопроса проблема происхождения языка содержит в себе еще несколько внутренних принципиальных вопросов. Например, как возник синтаксис, благодаря которому все языки (кроме пирахан) способны к приложениям с дополнениями и сложным предложениям? Другой вопрос, который беспокоил многих, особенно в Средние века – существовал ли когда-то единый праязык или языки автохтонно зарождались на разных территориях? Не менее важным является и вопрос о характере и способе развития языка. Менялся он постепенно или скачками? Двигался ли в своей эволюции от простого к сложному или на разных этапах происходило как упрощение, так и усложнение?

Например, сторонники идеалистической теории часто приходили к мысли о том, что современный им язык деградирует и, стало быть, изначальный язык должен был появиться сразу как богатый и сложный. Что весьма сомнительно. Как, впрочем, сомнительны и доводы многих материалистов, утверждавших простую логику дифференциации как основу эволюции языка.

По этой логике, когда требуется 100 слов, все они будут односложными (один слог), с увеличением вокабуляра будет расти и длина слова, усложняться фонетика (более точно дифференцироваться звуки – например, вместо одного – два, глухой и звонкий согласный) и т. д. Увы, реальные примеры языков, как современных, так и древних или племенных скорее нарушают подобные правила, чем следуют им. Поэтому некоторые вопросы из области генезиса языка решаются лишь тонким диалектическим совмещением разных подходов.

Но давайте сперва посмотрим на несколько известных примеров глоттогонических теорий.

Звукоподражательная теория

Впервые язык назвали результатом подражания природе еще древнегреческие философы-стоики. Они считали, что человек, еще не обладавший языком, стихийно подражал тем звукам, которые слышал в окружающем его мире: шуршание листвы, журчание воды, голоса животных и т. д. Правота этой теории обычно доказывалась тем, что в лексиконе любого языка имеются слова, образованные путем подражания внешним звукам. В русском языке это такие слова, как «ку-ку» (кукушка), хрю-хрю (хрюшка), мяукать, гавкать, квакать, рычать, жужжать, хохотать, чихать и др.

В XVIII веке теорию попытался доработать Лейбниц: по его мнению, язык возник из звукоподражаний, а затем развивался на основе аналогий, которые создавали связь звуков уже не с другим звуком, а с качеством. В конце концов ведь мы называем и те вещи, которые сами по себе никак не звучат. В XIX веке Якоб Гримм и Хейман Штейнталь развивали эту теорию введением условного, символического подражания, то есть подражания «не-звукам».

В результате некоторым звукам придавался символический характер, они называли что-то «мягкое» (лен) или «твердое» (дуб). Словно звуковой строй слов сохранил в себе те впечатления, что получил древний человек в момент их восприятия: слово «мёд», например, хранит в своем звуковом облике какое-то ощущения тягучести, а вот слово «нож» имеет остроту даже в произношении. По мысли Лейбница, с развитием новые языки уходили от этого первого языка и в них принцип звукоподражания уже не играет важной роли.

Однако обычно в языках таких слов очень мало, и довольно трудно представить, что на их основе сложилась целая языковая система. Некоторые ученые, опираясь на лингвистические исследования, утверждают, что в современных развитых языках намного больше звукоподражательных слов, чем в языках, находящихся на более ранней ступени развития. Это можно считать доказательством того, что механизм звукоподражания характеризует новое время, а не архаичное.

В любом случае роль звукоподражания и звукосимволизма в процессе рождения языка не стоит недооценивать. В конце концов, у древних людей могла быть своеобразная система ассоциаций, возможно, что и весьма развитая. Так, существует палеопсихологическая гипотеза о том, что наши предки либо не имели строгого разделения на два режима восприятия/мышления (лево- и право-полушарный), либо у них доминировало правое полушарие. В силу этого воображение у них было более сильным, часто мешавшим четко разделить реальность и выдумку.

Междометная теория

Теория происхождения языка из междометных слов также берет свое начало в античной философии, точнее в учении эпикурейцев. Суть теории заключается в том, что первыми естественными звуками человека были еще звериные выкрики, выражающие реакцию на происходящее, увиденное или услышанное. Так появились особые междометные слова, называющие определенные эмоциональные состояния древнего человека. Междометия легли в основу лексикона и стали производящими для всех остальных слов. Эта теория сохраняла популярность вплоть до XVIII века. Разделявший её Жан-Жак Руссо в трактате «Опыт о происхождении языков» писал:

«Итак, надо полагать, что первые жесты были продиктованы потребностями, а первые звуки голоса – исторгнуты страстями. И это вполне естественно. Вначале было не рассуждение, а чувство. Утверждают, будто люди изобрели слова, стремясь выразить свои потребности, но мне представляется это неправдоподобным. Так как первым побуждением к речи явились страсти, то первые выражения были тропами

».

Эмоциональная теория Руссо превратилась в междометную теорию в трудах русского лингвиста Дмитрия Николаевича Кудрявского. Для эпикурейцев, Руссо, Кондильяка и Кудрявского было важно представить язык как живую связь с реальностью. Дело в том, что современные языковые знаки за исключением звукоподражаний совершенно произвольны. Это отсутствие связи знака и вещи смущало многих мыслителей, отчего и раз за разом возникала идея, что при зарождении языка подобный разрыв отсутствовал. И лишь впоследствии, по мере превращения междометий в слова, звук и значения разошлись, причем этот переход междометий в слова и был связан с возникновением членораздельной речи.

Действительно, междометия и производные от них слова можно найти в любом языке. Например, в русском языке это такие слова, как «ах» (ахать), «ох» (охать), «ух», «ай», «уф», «эх», «о», «у» и др. Однако этих слов в языке еще меньше, чем подражательных. Слабость теории в том, что она абсолютизирует лишь одну из множества функций языка – экспрессивную. Язык мог возникнуть и как средство общения и передачи информации, и как выражения эмоций, однозначное первенство здесь еще рано кому-то отдавать.

К тому же, эмоциональные переживания свойственны и животным, но те не имеют речи. Поэтому ответить на вопрос, почему люди через выражение эмоций пришли к языку, а животные нет, с точки зрения междометной теории достаточно трудно.

Теория «трудовых выкриков»

Возникнув в XIX веке, эта теория представила один из вариантов материалистического взгляда на коллективную природу языка, о которой писал Энгельс: «У формирующихся людей появилась потребность что-то сказать друг другу

». Но в связи с чем вообще возникла такая потребность? В связи с тем, что люди стали трудиться коллективно, как отвечал Энгельс. Чтобы организовать совместный труд, людям надо было общаться друг с другом. При этом здесь еще не было языка – возможно, были жесты, движения, выкрики. Энгельс предлагал рассматривать происхождение языка вкупе с происхождением человека, так как без «человека» нет «языка» и наоборот.

Энгельс пытался облагородить более раннюю материалистическую теорию «звуковых выкриков» Л. Нуаре и К. Бюхера.  По их мысли, первые слова выкрикивались во время коллективной работы для её ритмизации и не более. То есть функциональность языка сводилась только к поддержанию организованных действий трудящихся, и слова не выражали никакого смысла и чувства. По сути, язык, состоящий из слов, которые ничего не называют, не выражают и не сообщают, нельзя назвать языком в полном смысле. Поэтому Энгельс пытается вписать в нее человеческий интерес – а именно потребность в координации труда и распределения его продуктов.

Однако на эту теорию можно посмотреть и с другой стороны. Если предположить, что первые слова могли обозначать определенные способы деятельности в форме глагола, а затем стали называть остальные предметы и явления, связанные с трудовой деятельностью, то эта теория вполне может претендовать на правильное осмысление проблемы происхождения языка. Тем более, что многие языки обнаруживают значимость глаголов: в одних они наиболее древние и неизменные, в других – они основа предложения.

Теория социального договора

Теория социального договора, возникшая в XVIII веке, также базировалась на некоторых философских положениях античности, поскольку те отвечали духу нового европейского рационализма. Через призму этой теории на образование языка смотрел шотландский философ Адам Смит. В развитие теории общественного договора внес вклад и Руссо, который делил историю человечества на два этапа: природный (человек был частью природы и говорил на языке страстей, на образном, а не понятийном языке) и цивилизованный (человек вышел из природы и заговорил на языке, который стал результатом социальной договоренности).

Гуго Гроций, Гоббс, Локк и многие другие авторы в той или иной степени отмечали, что конвенциональность языковых знаков прямо или косвенно отсылает нас к тому, что язык – продукт общественных договоренностей. Собственно, уже номиналист Росцелин, критикуя позиции средневековых реалистов, подчеркивал, что отсутствие сходства в разных языках в звучании и написании общеизвестных объектов (солнце, луна, вода, огонь, лошадь, человек и т.

 д.) – явный довод в пользу социальности языка, а возможно и мышления.

Предпосылкой же к появлению языка считается естественная склонность человека к разумности. Иными словами, важная особенность этой гипотезы состоит в том, что язык (или точнее некий протоязык) сперва возникает как поддержка мышления, а только потом превращается в общий язык коммуникации. Этой точки зрения придерживался Томас Гоббс, и в современности остаются авторы, верные концепции индивидуального языка, служащего прежде всего мышлению. Появляясь из договора членов общества о том, как называть предметы и явления окружающего мира, язык также выполняет функцию сохранения и укрепления своего источника – общества. Таким образом, язык – одновременно и продукт общества, и причина его устойчивости, ведь обеспечить её можно только имея эффективное средство общения.

Проблема только в том, что прояснить обстоятельства возникновения языка с позиции этой теории сложно, так как возможность договора уже предполагает наличие языка.

При этом если вы придерживаетесь версии о тесной связи языка и мышления, то в данной теории она рождает еще один парадокс: несовершенное сознание, не знающее языка, изобретает идею социального договора, которая ничуть не проще, а возможно и сложнее, чем идея языка. Несмотря на критику этой гипотезы, теоретические изыскания Руссо и Смита были полезны для понимания современного развития языков, в которых воздействие социальных факторов довольно сильно.   

Альтернативный взгляд на проблему

Родовая проблема практически всех выше обозначенных теорий, как и многих других (религиозной, идеалистической, вульгарно-материалистической), заключается в абсолютизации функции языка, причем обычно какой-то одной. Меж тем язык оказался чертовски гибким инструментом, которым представители одного вида пользуются очень и очень по-разному.

Чтобы более полно представить себе возникновение языка, стоит обратить внимание на то, что выпало из поля зрения большинства исследователей вплоть до середины ХХ века. Язык – не только коммуникация, состоящая из называния вещей, передачи команд, запросов и знаний. Язык – не только средство выражения, прямого и опосредованного – в форме эмоциональных выкриков, вокализаций или простых форм слово- и звуко-творчества. Язык – наконец, не только инструмент мышления, позволяющий внести в него регулярность, ясность и удобное контейнирование мыслей. Язык – это еще огромное пространство удовольствий и неудовольствий, заставляющих вновь и вновь пользоваться им или пытаться его изменить.

Именно психологический аспект, при котором язык используется для получения очень странного, чисто человеческого удовольствия (причем удовольствия как связанного со смыслом, так и нет), часто был проигнорирован серьезными рациональными теориями. Это при том, что на него прямо указывают уже некоторые мифы разных народов.

Петер Слотердайк как-то обратил внимание на то, что исток языка вполне возможно евлогический, т. е. хвалебный. Есть целая серия мифов, рассказывающих о том, что боги дали язык людям, чтобы те могли хвалить и славить их в песнях, молитвах и гимнах. Более того, человек, получивший подобный дар, вместе с тем стал обладателем как явного отличия от других существ, так и права самому пользоваться этим даром – хвалиться тем, что он может говорить. Именно этот пунктик не ускользнул от наблюдательности Ницше и Слотердайка (числящего себя его учеником): говоря что-либо, люди неявно гордятся самой способностью говорить.

На это указывают поздние теоретические разработки Жака Лакана, отмечавшего, что языковое символическое буквально пропитано материей наслаждения. И использование его ради прибавочного удовольствия (получившее у него название «lalange») мы можем наблюдать очень часто: в гулении ребенка, в болтовне подростков, в сплетне и жалобе взрослых. Причем подобный разрез не противоречит, и даже косвенно подтверждается естественнонаучным взглядом.

Так, приматолог Роберт Данбар обнаружил очень любопытную связь между груммингом (практика взаимной чистки, объединяющая удовольствие и социальную регуляцию) и численностью группы. На её основе он сделал простое и элегантное предположение: с ростом группы растет время, затраченное на грумминг, однако оно имеет пределы.

Там, где предел достигнут (без ущерба для выживания – поиска корма, сна и т. п.) – должно появиться что-то иное, выполняющую ту же функцию. Это и есть язык, который буквально встраивается, а затем и перестраивает социально-психологическую модель общества у людей. Так что когда Ролан Барт говорит о том, что речь – это еще и способ коснуться другого (а также создать его в речи, чтобы это сделать), возможно, это отнюдь не отвлеченная метафора, а указание на самую суть.

В еще более откровенной форме эту идею озвучивал и эволюционный психолог Джеффри Миллер. В своем исследовании он отмечает, что мозг, способный к беседе, поэтическим метафорам и сложному синтаксису – чудовищно странная вещь для природы, часто «экономящей на спичках». Но его появление и развитие перестает быть загадкой, «если мы представим себе человеческий мозг как набор индикаторов сексуальной пригодности, то его высокие затраты окажутся неслучайными. В них и заключена вся суть. Затраты мозга делают его хорошим индикатором пригодности».

Люди говорят, чтобы выделяться, чтобы соблазнять и манипулировать друг другом. И без этого аспекта любое обсуждение природы языка подобно попытке описать танец языком механики – по сути верно, но самое главное (эффект) утеряно.

Язык – удивительное изобретение, которое позволяет сказать, позволяет солгать, способно радовать и причинять страдание, калечить и лечить, упрощать и усложнять мир, а также жизнь живущему в этом мире. Будучи очень гибкой и адаптивной системой, он никогда не перестает изменяться, реагируя на жизнь людей. Именно поэтому кажется бессмысленным вопрос о развитии языка, особенно сетования некоторых людей на то, что современные языки только упрощаются. Все упрощения и усложнения в языке временные и относительные. Сама же мощь языка обозначать то, что существует и не существует благодаря метафоре поистине огромна. Именно поэтому точно о нем можно сказать только известной тавтологией: «Живой как жизнь».

В оформлении использованы иллюстрации Anastasia Borsuk. На превью – кадр из анимационного фильма Яна Шванкмайера «Возможности диалога» (1982).

Теория и история языка и языки народов Европы

Этот сайт использует cookies для сбора статистики и анализа работы сайта. Мы стараемся улучшить нашу работу, для этого мы подключили аналитические инструменты. Просим согласиться на сбор и обработку ваших метаданных или отключить cookies в настройках браузера.

Уровень обучения Магистратура

Форма обучения Очная

Продолжительность обучения 2 года

Направление Языкознание и литературоведение

Вступительные испытания

• Теория языка и языки народов Европы — конкурс документов (портфолио) (для граждан РФ и соотечественников)

Описание программы

• Основная образовательная программа «Теория и история языка и языки народов Европы» предназначена для обучающихся, желающих проводить научные исследования в области теории и/или истории одного или нескольких языков, психо- или социолингвистики, индоевропеистики, сравнительной поэтики
• В учебный план, наряду с общими для всех дисциплинами по истории языкознания, методологии лингвистических исследований и семиотике, включены специальные теоретические и практические курсы, позволяющие обучающимся получить исследовательские компетенции в выбранной области. В зависимости от специализации программой предусмотрено изучение одного или нескольких иностранных языков

Зачет онлайн-курсов

Основные учебные курсы

• Индоевропеистика
  • Морофлогические / фонологические системы индоевропейских языков и проблемы индоевропейской реконструкции
  • Латинский / древнеармянский / древнегреческий текст с этимологическими комментариями
  • Хеттский текст с этимологическими комментариями
• Психо- и социолингвистика
  • Психолингвистика
  • Социолингвистика
  • Статистика в лингвистических исследованиях
  • Теория языковых контактов
  • Когнитивные процессы и мозг
• Теория языка. История лингвистики. Сравнительная поэтика
  • Генеративный синтаксис
  • Дискурсивная лингвистика
  • Теория лексикона
  • Формальная семантика
  • Функциональная грамматика
• Языки Библии
  • Язык и стиль Ветхого завета
  • Патристическая литература
  • Апокрифы
  • Литургическая письменность

Траектории обучения

• Индоевропеистика
• Психо- и социолингвистика
• Теория языка. История лингвистики. Сравнительная поэтика
• Языки Библии

Преимущества обучения

Программа направлена на подготовку специалистов-лингвистов, готовых к преподавательской, переводческой, научно-исследовательской и методической деятельности. В зависимости от избранной траектории обучения выпускники программы приобретают квалификацию, позволяющую заниматься широким кругом гуманитарных проблем, а также приобретают глубокие теоретические и практические познания в области изучаемых иностранных языков и различных аспектов языкознания, перевода с древних языков, исследования и описания древних рукописей, филологических аспектах библеистики и т. п.

Известные преподаватели

• А. А. Алексеев — доктор филологических наук, профессор, ведущий специалист в области библеистики в России
• А. В. Андронов — кандидат филологических наук, доцент, иностранный член Латвийской академии наук
• К. А. Битнер — кандидат исторических наук, доцент, выдающийся специалист в области семитологии
• О. В. Блинова — кандидат филологических наук, доцент, лауреат конкурса премий СПбГУ за научные труды 2017 года
• Е. Л. Вилинбахова — кандидат филологических наук, доцент, лауреат Международной премии Европейской Академии для молодых ученых Academia Europaea Prize 2016 года
• В. Б. Гулида — кандидат филологических наук,  доцент, заведующая Лабораторией антропологической лингвистики Института лингвистических исследований РАН
• Н.Н. Казанский — академик РАН, доктор филологических наук, профессор, член Indogermanische Gesellschaft, научный руководитель ИЛИ РАН
• Ю. А. Клейнер — доктор филологических наук, профессор, член Фонетической комиссии РАН, член следующих обществ: International Society of Anglo-Saxonists, International Association for Comparative Mythology, George Borrow Society (Great Britain)
• Е. Н. Мещерская — доктор исторических наук, профессор, ведущий специалист по восточно-христианской литературе, палеографии и сирийскому письму
• Е. И. Риехакайнен — кандидат филологических наук, доцент, лауреат Премии Правительства Санкт-Петербурга в области гуманитарных и общественных наук 2018 года
• А. Ю. Русаков — доктор филологических наук, профессор, старший научный сотрудник Отдела сравнительно-исторического изучения индоевропейских языков и ареальных исследований Института лингвистических исследований РАН
• С. С. Сай — кандидат филологических наук, доцент, заведующий Лабораторией типологического изучения языков Института лингвистических исследований РАН, член Комиссии по изучению грамматической структуры славянских языков Международного комитета славистов
• В. С. Томеллери — доктор филологических наук, профессор Университета Мачераты (Италия)
• Т. В. Черниговская — доктор биологических наук, доктор филологических наук, профессор, член-корреспондент Российской академии образования, директор Института когнитивных исследований СПбГУ, Заслуженный деятель высшего образования и Заслуженный деятель науки РФ

Международные связи

Университет Хельсинки, Гамбургский университет, Арктический университет Норвегии, Национальный университет дистанционного образования (Мадрид, Испания), Йенский университет им. Фридриха Шиллера, Университет Грайфсвальда, Свободный университет Берлина

Основные направления исследований

Лингвистическая типология, корпусные исследования русского и других языков, социолингвистика и языковые контакты, восприятие устной и письменной речи, психолингвистический анализ текстов, лингвистика детской речи, синтаксические исследования на материале различных языков, семантика и прагматика, сравнительно-историческое изучение европейских языков, албанский язык и литература, леттонистика, литуанистика, различные аспекты изучения малых языков, общая и диахроническая фонология, сравнительная поэтика, история и методология лингвистики, Библия и ее переводы на древние и современные языки, раннехристианская литература, рецепция библейского текста в литературе европейских стран

Практика и будущая карьера

Обучение предполагает прохождение лингвострановедческой, педагогической, переводческой практики.

Перечень ключевых профессий

• переводчик, педагог профессионального образования, научный сотрудник, ученый -специалист в области библеистики и древних языков

Организации, в которых работают выпускники

• Ведущие высшие учебные заведения
• Научно-исследовательские институты РАН
• Научные отделы библиотек
• Переводческие компании
• Экзаменационные центры
• Научные и образовательные учреждения, специализирующиеся в области исследования национальных культур и межкультурной коммуникации

Когда это началось и как развивалось?

Джон Маквортер, доктор философии, Колумбийский университет

Происхождением языка может быть один праязык, который медленно развивался и переносился в разные части мира.

Подобные слова, встречающиеся в языках, которые выглядят совершенно по-разному, могут служить подтверждающим доказательством. Независимо от обоснованности этой теории, могут ли слова эволюционировать настолько резко, чтобы выглядеть абсолютно иначе, чем их происхождение? К сожалению, практически невозможно найти сведения о первом языке, потому что письменность появилась всего 6000 лет назад, а язык существует уже 150000 лет. (Изображение: стармаро/Shutterstock)

Если есть одно слово, которое звучит одинаково в разных языках, покажет ли это, что эти языки произошли от одного и того же происхождения? Например, может ли tik быть источником слов, которые сегодня выглядят совсем по-другому? Над этим вопросом работает подкласс лингвистов, изучающих группу индейских языков. Они восстановили многие слова до их протоформы. Этих лингвистов называют алгонкинами, и они пытаются найти происхождение языка.

Узнайте больше о развитии языка.

Эволюция

тик

Алгонкинисты реконструировали слова один и палец и пришли к выводу, что они происходят от корня тик . Поддерживающая идея состоит в том, что люди считают единицу пальцем. Другая поддерживающая идея заключается в том, что в некоторых языках до сих пор используются похожие слова. Например, в динка — суданском языке — слово, обозначающее единицу, равно tok . В турецком слово для всего лишь , это вроде как один , это тек .

В староанглийском языке tahe означало палец на ноге, что похоже на палец. В японском языке тэ — это рука, что также связано с аппликатурой. В эскимосском языке слово для указательного пальца будет тик . Примеров множество, и все они задают один вопрос: все ли они происходят из одного и того же источника?

Это стенограмма из серии видео История человеческого языка . Смотрите прямо сейчас на Wondrium.

Письменный и разговорный язык

Язык появился примерно 150 000 лет назад. Однако все лингвистические свидетельства датируются примерно 6000 лет назад, когда зародилась письменность. Следовательно, большая часть истории языка раскрывается посредством догадок и письменных свидетельств, которые намного новее той эпохи, которую изучают лингвисты.

Вырезанные письмена подтверждают, что многие языки произошли от одного и того же источника, но они также указывают на различное происхождение отдельных групп языков. (Изображение: Ритеш М Панчал/Shutterstock)

Одобряют ли прото-млекопитающие праязык?

Рухельн использует биологическую эволюцию для объяснения эволюции языка. Он утверждает, что, несмотря на то, что большинство ученых согласны с существованием прото-млекопитающих, которые позже превратились в летучих мышей, кошек и людей. Никаких окаменелостей прото-млекопитающих обнаружено не было. Нет даже необходимости открывать кости прото-млекопитающих и всех других существ до того, как кошки и летучие мыши превратились в совершенно отдельные виды.

Категоризация некоторых видов в семействе млекопитающих не требует окаменелостей каждого шага эволюции, так почему же язык? Если кулачное млекопитающее можно реконструировать, то почему нельзя реконструировать первый язык? Это выглядит логично, но роль аварии игнорируется.

Узнайте больше о том, как меняется язык.

Имеют ли японский и английский языки одно и то же происхождение?

Если аргумент о прото-млекопитающих применим, то японский и английский языки должны иметь одно и то же лингвистическое происхождение. Существуют вспомогательные примеры, такие как mō  , что означает еще , so , что означает , поэтому , nai , что означает , а не , Mono  – это единое целое и многое другое. Это может относиться ко многим парам языков. Другой пример — тайский: fii на тайском означает fire , taii на тайском означает шина , а rhim на тайском означает обод .

Некоторые слова все еще очень похожи в языках, которые могут даже не происходить из одного и того же праязыка. (Изображение: Lemon Tree Images/Shutterstock)

По статистике, подобные несчастные случаи среди 6000 языков мира — нормальное явление. Означает ли это, что между разными языками нет систематического сходства?

Глобальные пределы

Существуют ограничения, которые не нарушает ни один язык: ни в одном языке нет 16 согласных одновременно или семи гласных, следующих друг за другом. Еще одним глобальным ограничением является использование кликов в языках, хотя они могут добавить больше разнообразия звукам языка. Это еще один аргумент, который сторонники теории протомира используют для доказательства единого происхождения всех языков.

Проблема в том, что сходства, tik s, глобальных лингвистических ограничений и аргументов недостаточно, чтобы свидетельствовать о существовании одного и того же паттерна во всех языках. Без достаточных доказательств или универсальной модели доказать происхождение языков, происходящих от одного и того же корня, становится еще труднее.

Общие вопросы о происхождении языка

В: Откуда взялся язык?

Язык появился около 150 000 лет назад для удовлетворения потребностей людей в общении. Происхождение языка обсуждается, поскольку практически невозможно найти доказательства существования языков до письменности.

В: Каково происхождение всех языков?

Одна из теорий утверждает, что происхождение всех языков было одинаковым, но они медленно развивались и образовывали совершенно разные сущности, как и животные. Однако рассмотрение одного и того же корня для всех языков требует дополнительных доказательств.

В: Какой язык был первым на Земле?

Первый язык на земле может быть прародителем всех языков или мертвым языком, от которого произошли лишь некоторые из сегодняшних языков. Поскольку языку 150 000 лет, а письменности всего 6000 лет, никакие письменные свидетельства существования языков не могут ответить на этот вопрос.

В: Как появился язык?

Возникновением языка, возможно, была потребность в общении. Возможно, первоначальными словами были только вой и улюлюканье, но со временем они превратились в систематический способ общения людей.

Продолжайте читать

Надпись на стене: расшифровка политических и личных тем граффити Помпеи
Как граффити Помпеи сохранили обычные голоса Древнего Рима
Пиктский язык и символы

Как появился язык? | Лингвистическое общество Америки

 

Рэй Джекендофф

Загрузите этот документ в формате pdf.

Что означает вопрос?

Задавая вопрос о происхождении человеческого языка, мы сначала должны прояснить, в чем заключается вопрос. Вопрос не в том, как языки со временем постепенно превратились в языки современного мира. Скорее, это то, как человеческий вид развивался с течением времени, так что мы, а не наши ближайшие родственники, шимпанзе и бонобо, стали способны использовать язык.

И какое это было удивительное развитие! Никакая другая естественная система общения не похожа на человеческий язык. Человеческий язык может выражать мысли на неограниченное количество тем (погода, война, прошлое, будущее, математика, сплетни, сказки, как починить раковину…). Его можно использовать не только для передачи информации, но и для запроса информации (вопросов) и отдачи приказов. В отличие от любой другой системы общения животных, она содержит выражение для отрицания, что не так. В каждом человеческом языке есть словарный запас из десятков тысяч слов, составленный из нескольких десятков звуков речи. Говорящие могут составлять неограниченное количество фраз и предложений из слов плюс небольшой набор префиксов и суффиксов, а значения предложений строятся из значений отдельных слов. Что еще более примечательно, так это то, что каждый нормально развивающийся ребенок усваивает всю систему, слушая, как ее используют другие.

Системы связи животных, напротив, обычно имеют не более нескольких десятков различных звуков, и они используются только для передачи неотложных вопросов, таких как пища, опасность, угроза или примирение. Многие из видов значений, передаваемых общением шимпанзе, имеют аналоги в человеческом «языке тела». Для животных, использующих комбинации звуков (например, некоторых певчих птиц и некоторых китов), значения комбинаций не складываются из значений частей (хотя есть много видов, которые еще не изучены). А попытки научить обезьян какой-либо версии человеческого языка, хотя и увлекательны, дали лишь рудиментарные результаты. Таким образом, свойства человеческого языка уникальны для природного мира.

Как мы попали оттуда сюда? Все современные языки, в том числе языки культур охотников-собирателей, содержат множество слов, с их помощью можно говорить обо всем на свете и выражать отрицание. С тех пор, как у нас есть письменные записи человеческого языка — 5000 лет или около того — все выглядит в основном одинаково. Языки постепенно меняются с течением времени, иногда из-за изменений в культуре и моде, иногда в ответ на контакт с другими языками. Но основная архитектура и выразительная сила языка остаются прежними.

Вопрос в том, как зародились свойства человеческого языка. Очевидно, что это не могла быть кучка пещерных людей, которые сидели без дела и решили придумать язык, поскольку для этого им нужно было бы иметь язык для начала! Интуитивно можно предположить, что гоминиды (предки человека) начинали с хрюканья, улюлюканья или крика, и «постепенно» это «каким-то образом» превратилось в язык, который мы имеем сегодня. (Подобные спекуляции были настолько распространены 150 лет назад, что в 1866 году Французская академия запретила статьи о происхождении языка!) Проблема заключается в «постепенно» и «каким-то образом». Шимпанзе тоже хрюкают, улюлюкают и кричат. Что произошло с людьми примерно через 6 миллионов лет после того, как линии гоминидов и шимпанзе разошлись, и когда и как общение гоминидов стало приобретать свойства современного языка?

Конечно, люди отличаются от шимпанзе многими другими свойствами, помимо языка: нижние конечности, подходящие для вертикальной ходьбы и бега, отставленные большие пальцы, отсутствие волос на теле, более слабые мышцы, меньшие зубы и больший мозг. Согласно современным представлениям, решающие для языка изменения заключались не только в размере мозга, но и в его характере: видах задач, для решения которых он приспособлен, — так сказать, «программное обеспечение», которым он снабжен. Таким образом, вопрос о происхождении языка упирается в различия между мозгом человека и шимпанзе, когда эти различия возникли и под каким эволюционным давлением.

Что мы ищем?

Основная трудность изучения эволюции языка заключается в том, что доказательств очень мало. Разговорные языки не оставляют окаменелостей, а ископаемые черепа говорят нам только об общей форме и размере мозга гоминидов, а не о том, что мозг может делать. Единственным убедительным свидетельством, которое у нас есть, является форма голосового тракта (рот, язык и горло). . Но это не значит, что язык обязательно возник именно тогда. Ранние гоминиды могли иметь своего рода язык, в котором использовался более ограниченный набор согласных и гласных, а изменения в голосовом тракте могли лишь сделать речь более быстрой и выразительной. Некоторые исследователи даже предполагают, что язык начинался как язык жестов, а затем (постепенно или внезапно) перешел на голосовую модальность, оставив в качестве остатка современный жест.

Эти и многие другие вопросы активно исследуются лингвистами, психологами и биологами. Одним из важных вопросов является степень, в которой предшественники человеческих языковых способностей обнаруживаются у животных. Например, насколько системы мышления обезьян похожи на наши? Включают ли они вещи, которые гоминиды сочли бы полезным сообщить друг другу? Действительно, существует некоторый консенсус в отношении того, что пространственные способности обезьян и их способность вести переговоры в своем социальном мире обеспечивают основу, на которой может быть построена человеческая система понятий.

Связанный с этим вопрос заключается в том, какие аспекты языка уникальны для языка, а какие просто основаны на других человеческих способностях, не общих с другими приматами. Этот вопрос является особенно спорным. Некоторые исследователи утверждают, что все в языке строится из других способностей человека: способности к голосовому подражанию, способности запоминать огромное количество информации (и то и другое необходимо для изучения слов), желания общаться, понимания чужих намерений и убеждений. , и возможность сотрудничать. Текущие исследования, кажется, показывают, что эти человеческие способности отсутствуют или менее развиты у обезьян. Другие исследователи признают важность этих факторов, но утверждают, что мозг гоминидов нуждался в дополнительных изменениях, которые адаптировали его специально для языка.

Это произошло сразу или поэтапно?

Как произошли эти изменения? Некоторые исследователи утверждают, что они пришли одним прыжком, создав в результате одной мутации полную систему в мозгу, с помощью которой люди выражают сложные значения посредством комбинаций звуков. Эти люди также склонны утверждать, что есть несколько аспектов языка, которых еще нет у животных.

Другие исследователи подозревают, что особые свойства языка развивались поэтапно, возможно, в течение нескольких миллионов лет, через последовательность линий гоминидов. На ранней стадии звуки использовались для обозначения широкого круга объектов и действий в окружающей среде, и люди могли изобретать новые словарные слова, чтобы говорить о новых вещах. Для достижения большого словарного запаса важным достижением была бы способность «оцифровывать» сигналы в последовательности дискретных речевых звуков — согласных и гласных — вместо неструктурированных вызовов. Это потребовало бы изменений в том, как мозг контролирует голосовой тракт и, возможно, в том, как мозг интерпретирует слуховые сигналы (хотя последнее снова является предметом серьезных споров).

Одни только эти два изменения позволили бы создать систему общения с помощью одиночных сигналов — лучше, чем система шимпанзе, но далекая от современного языка. Следующим вероятным шагом была бы возможность связать вместе несколько таких «слов», чтобы создать сообщение, построенное из значений его частей. Это все еще не так сложно, как современный язык. У него может быть рудиментарный характер «я Тарзан, ты Джейн», и все же он будет намного лучше, чем однословные высказывания. На самом деле мы находим такой «протоязык» у двухлетних детей, в начальных усилиях взрослых по изучению иностранного языка и в так называемых «пиджинах» — системах, слепленных воедино взрослыми, говорящими на разных языках, когда они необходимо общаться друг с другом для торговли или других видов сотрудничества. Это побудило некоторых исследователей предположить, что система «праязыка» все еще присутствует в мозгу современного человека, скрытая под современной системой, за исключением случаев, когда последняя нарушена или еще не развита.

Окончательное изменение или серия изменений добавили бы к «протоязыку» более богатую структуру, включающую такие грамматические устройства, как маркеры множественного числа, маркеры времени, относительные предложения и дополнительные предложения («Джо думает, что земля плоская»). Опять же, некоторые предполагают, что это могло быть чисто культурным развитием, а некоторые считают, что для этого потребовались генетические изменения в мозгу говорящих. Жюри еще нет.

Когда это все случилось? Опять же, очень трудно сказать. Мы знаем, что между 100 000 и 50 000 лет назад в человеческой родословной произошло нечто важное: именно тогда мы начинаем находить культурные артефакты, такие как предметы искусства и ритуальные предметы, свидетельство того, что мы бы назвали цивилизацией. Что изменилось в этом виде в этот момент? Они просто стали умнее (даже если их мозг не стал внезапно больше)? У них внезапно появился язык? Стали ли они умнее из-за интеллектуальных преимуществ, которые дает язык (таких как способность сохранять устную историю на протяжении поколений)? Если именно тогда они развили язык, перешли ли они от отсутствия языка к современному языку или, возможно, от «праязыка» к современному языку? И если второе, то когда возник «праязык»? Наши двоюродные братья неандертальцы говорили на праязыке? На данный момент мы не знаем.

Недавно появился один дразнящий источник улик. Было показано, что мутация в гене под названием FOXP2 приводит к дефициту речи, а также контроля над лицом и ртом. Этот ген представляет собой слегка измененную версию гена, обнаруженного у обезьян, и, по-видимому, он приобрел свою нынешнюю форму между 200 000 и 100 000 лет назад. Поэтому очень заманчиво назвать FOXP2 «языковым геном», но почти все считают это чрезмерным упрощением. Являются ли люди, страдающие этой мутацией, действительно языковыми нарушениями или у них просто проблемы с речью? Вдобавок ко всему, несмотря на большие успехи в неврологии, в настоящее время мы очень мало знаем о том, как гены определяют рост и структуру мозга или как структура мозга определяет способность использовать язык. Тем не менее, если мы когда-нибудь собираемся узнать больше о том, как развивались способности человека к языку, наиболее многообещающие доказательства, вероятно, будут получены из человеческого генома, который хранит так много истории нашего вида.